Было почти не страшно. Я не сдал.
Списки поступивших вывесят 2-ого июня.
Ждали мы там три часа, с самого начала прослушивания. Бьянки внезапно передумала поступать на сольфеджио и просто поддерживала меня.
Но и она потом уехала - ей надо было на поезд, в Москву.
Когда я в конце концов дождался своей очереди, я облажался по полной.
Они не дослушали мою пьеску, которую я в спешке заканчивал вчера ночью.
Спел я ужасно; нот не слышал. А когда одна из комиссии сказала: "Второго июня будут списки, с трех часов", её тон как бы продолжил фразу: "...но ты можешь не приходить".
Я медленно оделся и вышел на улицу. И только когда мама неожиданно позвонила, понял, насколько мне обидно, и тихонько поплакался в трубку. Ну и потом.
Я пришел на прослушивание в своем самом лучшем свитере, в лучших джинсах, лучших кедах и лучшем берете. И с самыми своими лучшими мыслями. А ушел с пустотой в голове и в душе.
Не хватило таланта, значит... Но хуже всего то, что я окончательно уверился в своей никчемности. Не хватает способностей, не хватает мозгов, не хватает выдержки, не хватает вежливости...Никчемный идиот, кому я нужен таким слабым!
Но все же, надежда ещё остается. Мааааленькая. Если бы не одно.
Сегодня я встретил отца. Он мне такое рассказал.
Его магазинчик в переходе на ст.м. Парк Победы закрывают, а во второй магазин приходила комиссия и повыписывала кучу штрафов за вывески снаружи.
Типа, портит вид города. Какой ещё к чертям вид города, это же сталинская пятиэтажка!..
Там тысяч на двести. Мой папа за пять лет столько не зарабатывает. Четыре месяца на то, чтобы все демонтировать.
Матвиенко, блять, ненавижу. "Буду работать, пока петербуржцы мне доверяют!". Боже, да иди-ка ты нахуй, а?
Эта работа - это же все для папы, это большая часть его жизни, он только это и умеет и только это любит! Первая мысль, когда я все это услышал: "Гдебыдостатьпистолет, и когда принимает Матвиенко?.." Одадад, ФСБ, я знаю, ты рядом.
Я сказал папе про свои 34 тысячи на пианино, и что готов ему их отдать. Папа отказался, сказал, что только если на рекламу потом.
Я стянул с головы берет и крепко-крепко сжал его в руке, сдерживая злые слезы. Проводив папу до дома, не смог сдержать громкого вдоха-всхлипа, и папа меня спалил. Черт, увидел, как я реву. Он что-то кричал мне вслед, но я быстро помахал ему рукой и...убежал. Да уж.
Я шел по улице, громко всхлипывая и закрывая лицо руками. Я направился к тому озеру у церквей. Ноги подгибались, я бормотал какую-то фигню в истерике.
Внезапно, позвонила Клевер. Пришлось срочно брать голос под контроль. Наверное, вышло не очень... Клевер, прости.
Потом папа позвонил.
- Доченька, я же забыл спросить. Как твой экзамен? - он называет меня "доченька" только тогда, когда я плачу.
- Да пап, все так себе. Посмотрим второго числа.
- ...Хочешь, если я буду свободен, поедем с тобой вместе смотреть?..
- Это было бы здорово!
Не. Я достиг совершенства в контроле над голосом.
Когда доплелся до озера, упал на камменый бордюр и долго-долго плакал. Я такой ужасный, когда плачу.
Глянул на себя. Глаза ярко-бирюзовые и от этого очень страшные. Не мои. Жуууть.
Вблизи меня, скользя по воде, плавала коричневая уточка. Я снова сунул ногу в воду и сидел босой.
Господи, в первый раз в своей жизни я не знаю, что делать.